Два года назад, в начале 2021-го года, помер дружок мой дорогой Силя. И Аня Герасимова (она же Умка) решила прямо сразу, не откладывая ни на день, опросить людей, которые любят его, и составить книжку воспоминаний. Это решение было совершенно правильным. Со временем даже самые яркие воспоминания притупляются. А про дорогого человека все скажут намного больше и намного лучше именно «по свежим следам».
Если я не ошибаюсь, книжка "СиЛя в воспоминаниях соплеменников" вышла к Силиному дню рождения. А родился Серёжа Селюнин второго марта. То есть Аня со свойственным ей трудолюбием и оголтелостью справилась с этой задачей за полтора месяца. И все были восхищены результатом её труда.
Я лично считаю, что по содержанию Аня делает такие вещи идеально. Лучше сделать нельзя. По форме, конечно, я бы постарался сделать всё лучше. Но в такие сроки это невозможно. А сроки тоже имеют значение. И немалое.

Через полгода умер Петя Мамонов. Аня не была с ним знакома. Но очень уважала этого Артиста безумного. И она решила сделать книжку воспоминаний про Петю.
Я передал эту мысль Оле Мамоновой. Она ответила:
- Да. Конечно.
Аня уложилась… Думаю, что и сорока дней не прошло, а эта огромнейшая работа была уже проделана.
За это время Оля тоже переболела коронавирусом. Причём, очень тяжко переболела. Но осталась жива. В конце лета я сказал Оле, что книжка воспоминаний про Мамона практически готова.
- Делайте, что хотите.
Прошло несколько дней.
И вдруг мне звонит наш дружок Витя Левин, который устраивал концерты многих артистов в Израиле. В том числе он устраивал и Мамоновские концерты.
И говорит мне Витёк растерянно:
- Мне позвонила Ольга Ивановна. И с плачем сказала: «Коврига меня предал. Они хотят сделать эту книжку. А я этого не хочу. Скажи, что ты не разрешаешь печатать свои воспоминания.»
Через некоторое время мне позвонил Серёжа Лобан, который был режиссёром фильмов «Пыль» и «Шапито-шоу». И сказал примерно то же самое.
Про то, что в книжке воспоминаний принимают участие Витёк и Серёжа, Оля, собственно, от меня и узнала. Мы тогда часто разговаривали — и я ей без всяких задних мыслей рассказывал всё, что приходило в голову.

Вообще-то права на книжку воспоминаний не принадлежат тому, о ком люди рассказывают. Они принадлежат рассказчикам и составителю. Но никто же не собирался обижать Олю.
Думаю:
- Наверно нужно заплатить ей денег. Видно ей захотелось сделать нечто подобное — и заработать на этом.
В этот момент у меня на карточке было примерно пятьдесят тысяч рублей. Перевожу их. Вечером.

Утром звоню Оле. Совершенно не понимая, что происходит и что делать.
- А почему ты оформил права на спектакли, которые издавал, на своё ИП? Мы вложили в это столько сил, дали тебе заработать, а ты всё оформил на своё ИП!
- Оль… Но тогда видео нельзя было продавать, не оформив прокатного удостоверения. Если тебе что-то нужно, я подпишу любую бумагу и поставлю на неё печать. Печать лежит у меня на столе.
Потом сказал ей про пятьдесят тысяч.
- Так это ты их прислал?
- Ну, конечно. Там же написано: Олег Владиславович.
- Я не помнила, что ты Владиславович. Но мне ничего не нужно. Я перешлю их ребятам [музыкантам «Совершенно новых Звуков Му»]. В счёт «Незнайки», которого ты будешь издавать.

Если я не ошибаюсь, это было утром первого сентября. Я тоже заболевал коронавирусом. И крыша у меня конкретно потекла. Что-то в этом мире пошло не так.
К счастью, коронавирус меня пожалел. Я очень легко отделался.

Через некоторое время я связал Олю с Аней (Умкой). Они несколько раз говорили по телефону. Но диалога не получилось. Оля говорила:
- Мамонова в самиздате не будет никогда.
Думаю, что в её голове «самиздат» - это нечто ущербное. Но я считаю, что всё совсем наоборот. Самые крутые памятники памятники культуры, истории и искусства сделаны именно самиздатом. И нагло полагаю, что пресловутое «Отделение ВЫХОД» в этом плане тоже внесло свой вклад в мировое культурное наследие.
Аня, конечно, дико обломалась. Роль золотой рыбки, которой будет руководить владычица морская, ей не подходит никак. А Оля хотела жёстко контролировать процесс и определять, чьи воспоминания войдут в книжку, а чьи — нет.
Умка тоже по сути своей «не сахар». Я ещё много лет назад говорил, что из моих гениальных (не побоюсь этого слова) друзей по параноидальности натуры и тяжести характера у Ани второе место после Петьки.
Но в случае книжек воспоминаний я солидарен с Аней на шестьсот процентов. А с Олей совершенно не согласен.

Прошло какое-то время. Я иногда пытался дозвониться до Оли. Но она к телефону не подходила. А время потихоньку уходило в песок…
Я позвонил Ане и сказал:
- Всё. Я заплачу типографии деньги. Печатай.
- А что мы в результате выбрасываем?
- Ничего не выбрасываем. Печатаем всё.
- И Левина тоже?
- Да. И Левина тоже.
Потом Витёк сказал мне, что сначала обиделся, узнав, что в книжке есть и его воспоминания. Но думаю, что в результате он меня всё-таки понял и простил.

В декабре 2021-го года Ваня Мамонов (сын Оли и Пети) запил вместе с Валеркой Полиенко. Они пили в той самой квартире на Большом Каретном, в которой родился и вырос Петя. Ваня звонил мне и говорил:
- Дядя Олег, я очень прошу тебя! Помирись с моей мамой!
- Ванечка, дорогой, но я с ней не ссорился. И мне, конечно же хочется, чтобы мы с ней по-прежнему дружили!
- Поезжай в деревню! Поезжай прямо сейчас!
Но прямо сейчас я поехать никак не мог. В январе появился на свет винил «Незнайки». И мы поехали в деревню, к Оле вместе со Светой, Ваниной женой, матерью Мамоновских внуков.
Винил Оле понравился. Что не удивительно. Мы старались. И сделано было всё именно так, как хотел Петька.
Потом я дал Оле книжку «Какой я тебе Петя. Поминки по Мамонову.».
- Прости. Но мы всё-таки это сделали.
- Ну, если ты так решил…
Потом она покормила меня обедом.
- У тебя же с собой есть.
- Есть, конечно.
- Так доставай.
В общем, обед был праздничным во всех отношениях.
- Я могу использовать эти материалы?
- Конечно! И дополняй чем угодно. Я договорился со своим приятелем [Лёшей Певчевым], что, если будет нужно, он поможет тебе записать воспоминания Лунгина, Сухорукова и вообще кого угодно.

Я уезжал из Ефаново счастливым. Позвонил Ане и сказал, что всё нормально и книжку можно продавать открыто.

А на следующий день объявился Илюша Урезченко, басист «Совершенно Новых Звуков Му» и сказал,что Ольга Ивановна звонила ребятам и сказала, что ей очень понравились их воспоминания про Петю.
Я стал ещё счастливее.

После этого мы несколько раз созванивались с Олей по телефону. Но однажды она спросила меня:
- А скажи всё-таки. Почему Морозов платил нам деньги за диски, а ты за издания спектаклей не платил?
- Оль, ты что, смеёшься?! Я платил Петьке по пять тысяч долларов за каждый спектакль. А за «Мамон-Лобан» платил десять. Это было не одномоментно. Я иногда растягивал на полгода. Но в результате я заплатил всё.
- Этого не может быть. У нас были доверительные отношения.
- Ты что, считаешь, что я обманываю?!
- Да. Я так считаю.
Естественно это был наш последний разговор. После этого все «переговоры» пошли через Светку.

Когда мы расплачивались за издание на виниле «Великого молчания вагона метро», я просил своих должников переводить деньги не мне, а непосредственно Оле. И случайно получилось так, что мы перевели на 30 тысяч рублей больше. Я говорю:
- Свет, ничего страшного. Пускай это будет аванс за переиздание «Простых Вещей».
- ...А Ольга Ивановна, вроде бы, продала права на издание «Простых Вещей» на виниле кому-то.
- Но я же тебе говорил, что мы собираемся переиздавать винил «Простые Вещи» с матриц «Aby Sho». И я спрашивал у Андрея Смирнова разрешение на переиздание с его матриц.
- Наверно говорил. Но они приехали первыми и привезли деньги.
- А кто приехал? Я постараюсь договориться. И наверняка договорюсь. Если только это не «Машина Рекордс».
Светка сначала не выдавала «тайну вкладов». Но потом всё-таки сказала, что это именно «Машина Рекордс».
Я призадумался. Когда мы издавали КИНО, я защищал интересы дружка своего Андрея Тропилло, которого Максим Кондрашов хотел кинуть. И бился за культурное наследие, которое всё-таки должно издаваться с оригиналов, а не с копий и по-возможности оформляться всеми сохранившимися материалами. При этом, если бы Женёк Гапеев не произнёс ключевую фразу «Сейчас или никогда», я бы не включил ковбоя и не вступил в бой.
А с «Простыми Вещами» что? Это же всего лишь переиздание. Я просто защищаю свои границы и зарабатываю деньги. Поэтому я сказал:
- Свет. Ты же общаешься с Кондрашовым и Масловским. Скажи, что я готов заплатить им на пятьдесят тысяч больше, чем они дали Оле. Чтобы только ещё одной «войны» не было.
Но Света сначала посоветовалась с Олей. И Оля сказала:
- Не лезь в это дело.
Скорее всего, она сказала правильно.
И я опять призадумался. Наверно надо всё-таки позвонить Данилу Масловскому. Мы же хорошо знакомы с ним. Данил — далеко не самая цельная личность и не самый надёжный человек. Но в его разуме и адекватности я совершенно не сомневаюсь. И полагаю, что, если бы за его спиной не стоял Максим Кондрашов, мы бы с ним спокойно договорились на любую тему. Но мой внутренний зверь сказал:
- Нет. Нахуй. Не стоит обращаться к людям, которые не прибили тебя только потому, что не смогли этого сделать.
Я очень редко обзываю людей. И никогда не нападаю первым. Но в обороне стою до конца. Поэтому я пишу на заборе недрожащей рукой:
- Максим Кондрашов — самовлюблённый мудак.

Наше издание «Простых Вещей» появилось на свет. Чёрный винил, белый винил…
Когда я просматривал наш 16-страничный буклет, сдавая его в печать, я подумал:
- Нет. Это не просто переиздание. Это всё-таки тоже Памятник. Памятник истории, культуры и искусства.

Осенью я решил написать Оле письмо. Вот такое.

«Оля.
Пришло мне в голову вот что.
Ты наверняка помнишь этот случай.
Вы с Петькой поругались из-за того, что он не хотел давать тебе денег. И ты рассказала мне об этом. А я сказал:
- Не горюй. Если совсем уж плохо будет — я дам тебе денег.
И ты потом в запале передала это Пете. Типа:
- Если что — Коврига мне денег даст!
До того мы с ним по телефону около года не разговаривали. Только при встрече. А тут он звонит:
- Ты что творишь? Ты хочешь, чтобы она от меня ушла?
- Петь. Ты всегда хотел, чтобы мы дружили. И мы дружим. И я понимаю, что мой друг Оля Мамонова в отчаянии. Я не знаю, что у вас там происходит. Но я хочу её как-то поддержать — и говорю такие слова.
- Ну, ладно. Ну, смотри…

Вот, как ты думаешь — мог ли я произнести такие слова, если бы я должен был ему денег? Или если бы он дарил мне то, что явно стоит денег?
И как бы в таком случае Петька отреагировал на то, что я готов дать денег его родной жене?
Думаю, что совсем не так, как он отреагировал.

Подумай об этом.
Мне кажется, что ты единственный человек на свете, который считает меня обманщиком.
Люди, с которыми я общаюсь, в подавляющем большинстве своём любят меня. И я их люблю.

Людей, которые меня не любят, очень мало. Вот, Максим Кондрашов, например. Но на него мне плевать. Потому что он — самовлюблённый мудак. И люди для него — мусор.

А вот на то, что для тебя я стал врагом, мне не плевать. Потому что я всегда помню то хорошее, что люди для меня делают. И, что бы ни происходило в твоей голове, я на тебя обижаться не буду.»

Света передала Оле это письмо. Но Оля сказала, что не помнит этого случая.
А я-то помню… В последние годы Петька очень редко сам звонил. А фразу: «Ты что творишь?!» - я слышал от него один-единственный раз в жизни.

Я не боюсь «разборок». И стараюсь сделать всё, что считаю нужным. И довести начатое дело до конца. И всегда говорю, что, если мои понятия о том, «что такое хорошо и что такое плохо» разойдутся с законом, я преступлю закон.
Но я реально скучаю по той Оле Мамоновой, с которой мы дружили более четверти века. С которой мы ездили в одном купе и жили в одном гостиничном номере. Которая ОЧЕНЬ сильно помогала мне продавать те самые DVD, за которые она сейчас предъявляет мне претензии.

Лет двадцать с лишним назад Петя говорил:
- Бесы мне нашёптывали: «Плохой Олег!» - а я их псалмами, псалмами!
Он всю жизнь боролся со своими бесами. Победить их невозможно. Но, если человек какой-то частью своего мозга, души своей понимает, что в его голове происходит что-то не то, он может своим бесам противостоять...

Два года назад, в начале 2021-го года, помер дружок мой дорогой Силя. И Аня Герасимова (она же Умка) решила прямо сразу, не откладывая ни на день, опросить людей, которые любят его, и составить книжку воспоминаний. Это решение было совершенно правильным. Со временем даже самые яркие воспоминания притупляются. А про дорогого человека все скажут намного больше и намного лучше именно «по свежим следам».
Если я не ошибаюсь, книжка "СиЛя в воспоминаниях соплеменников" вышла к Силиному дню рождения. А родился Серёжа Селюнин второго марта. То есть Аня со свойственным ей трудолюбием и оголтелостью справилась с этой задачей за полтора месяца. И все были восхищены результатом её труда.
Я лично считаю, что по содержанию Аня делает такие вещи идеально. Лучше сделать нельзя. По форме, конечно, я бы постарался сделать всё лучше. Но в такие сроки это невозможно. А сроки тоже имеют значение. И немалое.

Через полгода умер Петя Мамонов. Аня не была с ним знакома. Но очень уважала этого Артиста безумного. И она решила сделать книжку воспоминаний про Петю.
Я передал эту мысль Оле Мамоновой. Она ответила:
- Да. Конечно.
Аня уложилась… Думаю, что и сорока дней не прошло, а эта огромнейшая работа была уже проделана.
За это время Оля тоже переболела коронавирусом. Причём, очень тяжко переболела. Но осталась жива. В конце лета я сказал Оле, что книжка воспоминаний про Мамона практически готова.
- Делайте, что хотите.
Прошло несколько дней.
И вдруг мне звонит наш дружок Витя Левин, который устраивал концерты многих артистов в Израиле. В том числе он устраивал и Мамоновские концерты.
И говорит мне Витёк растерянно:
- Мне позвонила Ольга Ивановна. И с плачем сказала: «Коврига меня предал. Они хотят сделать эту книжку. А я этого не хочу. Скажи, что ты не разрешаешь печатать свои воспоминания.»
Через некоторое время мне позвонил Серёжа Лобан, который был режиссёром фильмов «Пыль» и «Шапито-шоу». И сказал примерно то же самое.
Про то, что в книжке воспоминаний принимают участие Витёк и Серёжа, Оля, собственно, от меня и узнала. Мы тогда часто разговаривали — и я ей без всяких задних мыслей рассказывал всё, что приходило в голову.

Вообще-то права на книжку воспоминаний не принадлежат тому, о ком люди рассказывают. Они принадлежат рассказчикам и составителю. Но никто же не собирался обижать Олю.
Думаю:
- Наверно нужно заплатить ей денег. Видно ей захотелось сделать нечто подобное — и заработать на этом.
В этот момент у меня на карточке было примерно пятьдесят тысяч рублей. Перевожу их. Вечером.

Утром звоню Оле. Совершенно не понимая, что происходит и что делать.
- А почему ты оформил права на спектакли, которые издавал, на своё ИП? Мы вложили в это столько сил, дали тебе заработать, а ты всё оформил на своё ИП!
- Оль… Но тогда видео нельзя было продавать, не оформив прокатного удостоверения. Если тебе что-то нужно, я подпишу любую бумагу и поставлю на неё печать. Печать лежит у меня на столе.
Потом сказал ей про пятьдесят тысяч.
- Так это ты их прислал?
- Ну, конечно. Там же написано: Олег Владиславович.
- Я не помнила, что ты Владиславович. Но мне ничего не нужно. Я перешлю их ребятам [музыкантам «Совершенно новых Звуков Му»]. В счёт «Незнайки», которого ты будешь издавать.

Если я не ошибаюсь, это было утром первого сентября. Я тоже заболевал коронавирусом. И крыша у меня конкретно потекла. Что-то в этом мире пошло не так.
К счастью, коронавирус меня пожалел. Я очень легко отделался.

Через некоторое время я связал Олю с Аней (Умкой). Они несколько раз говорили по телефону. Но диалога не получилось. Оля говорила:
- Мамонова в самиздате не будет никогда.
Думаю, что в её голове «самиздат» - это нечто ущербное. Но я считаю, что всё совсем наоборот. Самые крутые памятники памятники культуры, истории и искусства сделаны именно самиздатом. И нагло полагаю, что пресловутое «Отделение ВЫХОД» в этом плане тоже внесло свой вклад в мировое культурное наследие.
Аня, конечно, дико обломалась. Роль золотой рыбки, которой будет руководить владычица морская, ей не подходит никак. А Оля хотела жёстко контролировать процесс и определять, чьи воспоминания войдут в книжку, а чьи — нет.
Умка тоже по сути своей «не сахар». Я ещё много лет назад говорил, что из моих гениальных (не побоюсь этого слова) друзей по параноидальности натуры и тяжести характера у Ани второе место после Петьки.
Но в случае книжек воспоминаний я солидарен с Аней на шестьсот процентов. А с Олей совершенно не согласен.

Прошло какое-то время. Я иногда пытался дозвониться до Оли. Но она к телефону не подходила. А время потихоньку уходило в песок…
Я позвонил Ане и сказал:
- Всё. Я заплачу типографии деньги. Печатай.
- А что мы в результате выбрасываем?
- Ничего не выбрасываем. Печатаем всё.
- И Левина тоже?
- Да. И Левина тоже.
Потом Витёк сказал мне, что сначала обиделся, узнав, что в книжке есть и его воспоминания. Но думаю, что в результате он меня всё-таки понял и простил.

В декабре 2021-го года Ваня Мамонов (сын Оли и Пети) запил вместе с Валеркой Полиенко. Они пили в той самой квартире на Большом Каретном, в которой родился и вырос Петя. Ваня звонил мне и говорил:
- Дядя Олег, я очень прошу тебя! Помирись с моей мамой!
- Ванечка, дорогой, но я с ней не ссорился. И мне, конечно же хочется, чтобы мы с ней по-прежнему дружили!
- Поезжай в деревню! Поезжай прямо сейчас!
Но прямо сейчас я поехать никак не мог. В январе появился на свет винил «Незнайки». И мы поехали в деревню, к Оле вместе со Светой, Ваниной женой, матерью Мамоновских внуков.
Винил Оле понравился. Что не удивительно. Мы старались. И сделано было всё именно так, как хотел Петька.
Потом я дал Оле книжку «Какой я тебе Петя. Поминки по Мамонову.».
- Прости. Но мы всё-таки это сделали.
- Ну, если ты так решил…
Потом она покормила меня обедом.
- У тебя же с собой есть.
- Есть, конечно.
- Так доставай.
В общем, обед был праздничным во всех отношениях.
- Я могу использовать эти материалы?
- Конечно! И дополняй чем угодно. Я договорился со своим приятелем [Лёшей Певчевым], что, если будет нужно, он поможет тебе записать воспоминания Лунгина, Сухорукова и вообще кого угодно.

Я уезжал из Ефаново счастливым. Позвонил Ане и сказал, что всё нормально и книжку можно продавать открыто.

А на следующий день объявился Илюша Урезченко, басист «Совершенно Новых Звуков Му» и сказал,что Ольга Ивановна звонила ребятам и сказала, что ей очень понравились их воспоминания про Петю.
Я стал ещё счастливее.

После этого мы несколько раз созванивались с Олей по телефону. Но однажды она спросила меня:
- А скажи всё-таки. Почему Морозов платил нам деньги за диски, а ты за издания спектаклей не платил?
- Оль, ты что, смеёшься?! Я платил Петьке по пять тысяч долларов за каждый спектакль. А за «Мамон-Лобан» платил десять. Это было не одномоментно. Я иногда растягивал на полгода. Но в результате я заплатил всё.
- Этого не может быть. У нас были доверительные отношения.
- Ты что, считаешь, что я обманываю?!
- Да. Я так считаю.
Естественно это был наш последний разговор. После этого все «переговоры» пошли через Светку.

Когда мы расплачивались за издание на виниле «Великого молчания вагона метро», я просил своих должников переводить деньги не мне, а непосредственно Оле. И случайно получилось так, что мы перевели на 30 тысяч рублей больше. Я говорю:
- Свет, ничего страшного. Пускай это будет аванс за переиздание «Простых Вещей».
- ...А Ольга Ивановна, вроде бы, продала права на издание «Простых Вещей» на виниле кому-то.
- Но я же тебе говорил, что мы собираемся переиздавать винил «Простые Вещи» с матриц «Aby Sho». И я спрашивал у Андрея Смирнова разрешение на переиздание с его матриц.
- Наверно говорил. Но они приехали первыми и привезли деньги.
- А кто приехал? Я постараюсь договориться. И наверняка договорюсь. Если только это не «Машина Рекордс».
Светка сначала не выдавала «тайну вкладов». Но потом всё-таки сказала, что это именно «Машина Рекордс».
Я призадумался. Когда мы издавали КИНО, я защищал интересы дружка своего Андрея Тропилло, которого Максим Кондрашов хотел кинуть. И бился за культурное наследие, которое всё-таки должно издаваться с оригиналов, а не с копий и по-возможности оформляться всеми сохранившимися материалами. При этом, если бы Женёк Гапеев не произнёс ключевую фразу «Сейчас или никогда», я бы не включил ковбоя и не вступил в бой.
А с «Простыми Вещами» что? Это же всего лишь переиздание. Я просто защищаю свои границы и зарабатываю деньги. Поэтому я сказал:
- Свет. Ты же общаешься с Кондрашовым и Масловским. Скажи, что я готов заплатить им на пятьдесят тысяч больше, чем они дали Оле. Чтобы только ещё одной «войны» не было.
Но Света сначала посоветовалась с Олей. И Оля сказала:
- Не лезь в это дело.
Скорее всего, она сказала правильно.
И я опять призадумался. Наверно надо всё-таки позвонить Данилу Масловскому. Мы же хорошо знакомы с ним. Данил — далеко не самая цельная личность и не самый надёжный человек. Но в его разуме и адекватности я совершенно не сомневаюсь. И полагаю, что, если бы за его спиной не стоял Максим Кондрашов, мы бы с ним спокойно договорились на любую тему. Но мой внутренний зверь сказал:
- Нет. Нахуй. Не стоит обращаться к людям, которые не прибили тебя только потому, что не смогли этого сделать.
Я очень редко обзываю людей. И никогда не нападаю первым. Но в обороне стою до конца. Поэтому я пишу на заборе недрожащей рукой:
- Максим Кондрашов — самовлюблённый мудак.

Наше издание «Простых Вещей» появилось на свет. Чёрный винил, белый винил…
Когда я просматривал наш 16-страничный буклет, сдавая его в печать, я подумал:
- Нет. Это не просто переиздание. Это всё-таки тоже Памятник. Памятник истории, культуры и искусства.

Осенью я решил написать Оле письмо. Вот такое.

«Оля.
Пришло мне в голову вот что.
Ты наверняка помнишь этот случай.
Вы с Петькой поругались из-за того, что он не хотел давать тебе денег. И ты рассказала мне об этом. А я сказал:
- Не горюй. Если совсем уж плохо будет — я дам тебе денег.
И ты потом в запале передала это Пете. Типа:
- Если что — Коврига мне денег даст!
До того мы с ним по телефону около года не разговаривали. Только при встрече. А тут он звонит:
- Ты что творишь? Ты хочешь, чтобы она от меня ушла?
- Петь. Ты всегда хотел, чтобы мы дружили. И мы дружим. И я понимаю, что мой друг Оля Мамонова в отчаянии. Я не знаю, что у вас там происходит. Но я хочу её как-то поддержать — и говорю такие слова.
- Ну, ладно. Ну, смотри…

Вот, как ты думаешь — мог ли я произнести такие слова, если бы я должен был ему денег? Или если бы он дарил мне то, что явно стоит денег?
И как бы в таком случае Петька отреагировал на то, что я готов дать денег его родной жене?
Думаю, что совсем не так, как он отреагировал.

Подумай об этом.
Мне кажется, что ты единственный человек на свете, который считает меня обманщиком.
Люди, с которыми я общаюсь, в подавляющем большинстве своём любят меня. И я их люблю.

Людей, которые меня не любят, очень мало. Вот, Максим Кондрашов, например. Но на него мне плевать. Потому что он — самовлюблённый мудак. И люди для него — мусор.

А вот на то, что для тебя я стал врагом, мне не плевать. Потому что я всегда помню то хорошее, что люди для меня делают. И, что бы ни происходило в твоей голове, я на тебя обижаться не буду.»

Света передала Оле это письмо. Но Оля сказала, что не помнит этого случая.
А я-то помню… В последние годы Петька очень редко сам звонил. А фразу: «Ты что творишь?!» - я слышал от него один-единственный раз в жизни.

Я не боюсь «разборок». И стараюсь сделать всё, что считаю нужным. И довести начатое дело до конца. И всегда говорю, что, если мои понятия о том, «что такое хорошо и что такое плохо» разойдутся с законом, я преступлю закон.
Но я реально скучаю по той Оле Мамоновой, с которой мы дружили более четверти века. С которой мы ездили в одном купе и жили в одном гостиничном номере. Которая ОЧЕНЬ сильно помогала мне продавать те самые DVD, за которые она сейчас предъявляет мне претензии.

Лет двадцать с лишним назад Петя говорил:
- Бесы мне нашёптывали: «Плохой Олег!» - а я их псалмами, псалмами!
Он всю жизнь боролся со своими бесами. Победить их невозможно. Но, если человек какой-то частью своего мозга, души своей понимает, что в его голове происходит что-то не то, он может своим бесам противостоять...